ТРИ ПРИНЦА

 

Давным-давно жил в одной стране падишах.

Много денег потратил он на обучение своих сыновей, и они преуспели в науках.

В один прекрасный день пришла весть о том, что его сыновья, закончив ученье, возвращаются домой. Празднично убранный, нарядный город встречал молодых принцев.

А через несколько дней падишах пригласил к себе старшего сына.

— Сын мой, — сказал он ему, — теперь вы всем наукам обучены, а я уже стар. С завтрашнего дня я хочу передать власть тебе, среднего брата назначить твоим визирем, а младшего — советником.

Старший сын был рассудительным человеком. Он так ответил отцу:

— Отец мой, много времени я провел на чужбине и вернулся домой совсем недавно. Поэтому я пока не смогу, как подобает, править страной и народом.

Падишах не ожидал услышать такой ответ.

— Иди, — сказал он, — но братьям ничего не говори о нашем разговоре. — С этими словами падишах отпустил сына.

 На следующий вечер он велел позвать к себе среднего сына.

— Сын мой, — сказал падишах, — я хочу передать власть тебе, старшего брата назначить твоим визирем, а младшего — советником. Что ты на это скажешь?

— Нет, отец, я не согласен, — ответил сын. — Власть должна перейти к старшему брату.

Падишах отпустил и среднего сына, предупредив также и его, чтобы он ничего не говорил братьям.

На третий вечер, позвав к себе младшего сына, падишах обратился к нему с тем же предложением.

— Пока живы старшие братья, — услышал он в ответ,— я не соглашусь править страной.

Падишах отпустил и этого сына, велев ничего не говорить братьям.

Некоторое время братья молчали о случившемся, и каждый тяготился своей тайной. Наконец, не выдержав, они обо всем поведали друг другу. Выяснилось, что падишах всем троим, предлагал одно и то же.

Поразмыслив, братья решили, что своим отказом они разгневали падишаха и самое лучшее, пока гнев отца не утихнет,— отправиться куда-нибудь в дальние страны.

Они послали слугу к падишаху, и тот дал согласие на их путешествие.

Снарядившись, братья явились к отцу прощаться. Поцеловав старшего сына в лоб, падишах сказал:

— Сын мой, помни, что не следует пренебрегать тем, что выпадает на твою долю!

Поцеловав среднего сына в лоб, он сказал:

— Убедившись в том, что ты достигнешь цели, не проявляй спешки!

Поцеловав младшего в лоб, он сказал:

— Когда тебе придется туго, обратись за советом к мудрым старцам.

  Простившись с отцом, все трое сели на своих коней и отпра­вились в путь. Вскоре они прибыли в страну другого падишаха. Жители города, где остановились братья, были восхищены их умом и рассудительностью.

Наконец, слава о братьях дошла и до падишаха той страны, и он пригласил всех троих к себе в гости. После короткой беседы началась трапеза. Падишах встал.

— Дорогие мои гости, — обратился он к братьям, — извините, по я не голоден, вы одни свободно располагайтесь и кушайте.

И падишах прошел в другую комнату. Он задумал понаблюдать за братьями из какого-нибудь укромного местечка и узнать, чего это, в самом деле за люди.

Спрятавшись за дверью, падишах стал подсматривать в щелку.

Отрезав кусок зажаренного ягненка, старший брат положил его в рот, но тут же выплюнул.

— В чем дело? — спросили братья.

— Это мясо собачье, а не ягнячье, — сморщившись, сказал старший брат.

 Услышав это, падишах рассердился: как это гость осмелился мясо ягненка из его кухни назвать собачьим! Падишах хотел было уже приказать схватить братьев, как старший из них налил себе вина, глотнул и опять выплюнул его.

— В чем дело? — спросили его.

— Это не вино, — ответил он, — а человеческая кровь. Братья были удивлены. Немного поразмыслив, старший сказал:

— Удивляться не приходится, так как падишах всего-навсего сын повара, а не шаха.

Услышав такое, падишах сильно разгневался и хотел приказать, чтобы всем троим отрубили головы, но потом подумал: «Дай-ка я сперва вызову повара и винодела, расспрошу их, а тогда уже и решу, как поступить дальше».

И он велел позвать к нему повара. Когда тот пришел, падишах спросил:

— Скажи-ка мне, где ты взял ягненка, которого зажарил и подам гостям?

— Да продлятся годы падишаха, его принес чабан. Падишах приказал вызвать чабана. Тот явился, и падишах спросил его:

— Откуда этот ягненок?

— Да снизойдет благополучие на падишаха, из отары.

— Подумай-ка хорошенько, чабан, мясо отдает псиной. В чем тут дело?

Услышав это, чабан задрожал как осиновый лист.

— Не бойся, скажи, что знаешь, — ободрил его падишах.

— Да продлятся твои годы, падишах, — сказал чабан, — через два дня после рождения этого ягненка волк растерзал его мать. Мы подумали, что теперь ягненок все равно не выживет и не стали заботиться о нем. В это же время у нас на пастбище, да простит меня аллах, ощенилась собака. И однажды я увидел, что этот ягненок сосет молоко у собаки. Сейчас, когда вы сказали, что мясо отдает псиной, я подумал, что это, наверно, и был тот самый ягненок!

Падишах убедился, что первое предположение старшего брата оказалось правдой. Он отпустил чабана, позвал к себе винодела и спросил его:

— Откуда ты принес поданное сегодня гостям вино?

— Да продлятся годы повелителя вселенной, из винного погреба!

— А скажи, откуда виноград, из которого изготовлено вино?

— Из сада роз.

— Кто разбил этот сад?

— Ваш отец, мир праху его.

— А не скажешь ли, что было на этом месте до того, как разбили сад?

— Да снизойдет благополучие на падишаха, там раньше было кладбище. Ваш отец приказал разбить на его месте виноградник.

Падишах увидел, что и второе предположение старшего брата также подтвердилось подумал: «Ну, хорошо, пусть это все так, но не могу же я быть сыном повара! Отец мой известен, мать — тоже». Хотел было он уже приказать, чтобы вызвали палача, да потом заколебался: «Если два из предположений гостя подтвер­дились, то, может быть, и это — правда! Кто знает... Дай-ка порасспрошу мать!»

Обнажив саблю, падишах вошел к матери и сказал:

— Скажи мне правду, кто мой отец?

— Что за вопрос, сынок? Отец твой падишах этой страны Аслан-шах. Почему ты спрашиваешь об этом?

— Если ты не скажешь правду, мать, я с тобой поговорю с помощью вот этой сабли. Мне сообщили, что я не шахский сын, а сын повара.

Мать поняла, что дела плохи, что ему уже кто-то все рассказал, и она вынуждена была раскрыть тайну.

— Что же, не к чему теперь лукавить, сын мой, — сказала она. — У меня всегда рождались дочери, а Аслан-шах хотел сына. Однажды он сказал мне: «Если и на этот раз у тебя родится дочь, то тебе не миновать смерти». Мне не повезло — опять родилась девочка. У меня была няня, добрая женщина, она сказала мне, что у жены повара только что родился сын и предложила обменять новорожденных. Так мы и сделали. Ты и есть тот самый ребенок.

От удивления у падишаха глаза полезли на лоб.

— А где же мои настоящие родители? — спросил он.

— Твои родители и моя родная дочь погибли во время мора.

Не сказав больше ни слова, падишах вышел и направился прямо к братьям.

— Когда вы ели, — сказал он им, — я наблюдал за вами в щелку и все слышал.

Братья смутились.

Обратившись к старшему, падишах сказал:

— Не смущайся! Дело в том, что все сказанное тобою под­твердилось. Но мне хочется знать, откуда все это стало тебе известно?

— Да продлятся твои годы, падишах! — ответил старший брат. — Когда я ел мясо этого ягненка, я сказал, что это собачье мясо, потому что не почувствовал вкуса баранины. Стало быть, это было другое животное. А какие еще животные, кроме самих овец, - бывают в отаре? Собаки. Вот поэтому-то я и сказал, что это, наверное, собачье мясо.

—  Ладно, сказал падишах, — но почему ты решил, что подан­ное вам вино похоже на человеческую кровь?

—  Да продлятся твои годы, падишах! — ответил старший брат. — Обычно вино приводит человека в радостное возбужде­ние, а от этого вина у меня, наоборот, испортилось настроение. Поэтому я и решил, что это, должно быть, человеческая кровь.

—  Ну, хорошо, а как ты посмел сказать, что я не шахский сын?

—  Да снизойдет благополучие на падишаха! Возможно, так нехорошо было говорить, но мне кажется, что на самом деле это так и есть. Когда мы пришли к тебе и назвались купеческими сыновьями — мы сказали неправду. Мы сыновья падишаха еще большей страны, чем твоя. Наш отец беседует с гостями на разнообразнейшие темы, но никогда не обсуждает различные блюда. А твой разговор все время сводился к тому, что вот, мол, кюфту-бозбаш готовить надо так, долму — этак, масло в плов необходимо влить тогда-то, яичницу надо готовить так-то. Когда я увидел, что, кроме этих тем, никакие другие тебя не интересуют, то понял, что у тебя, должно быть, имеется какое-то родство с поваром.

Падишах выслушал все, и они расстались. Но ночью падишах вновь пригласил к себе старшего брата и сказал:

— Я убедился, что ты очень умный молодой человек. А я уже состарился. У меня есть единственная дочь-красавица. Мне хотелось бы поженить вас и передать власть в твои руки. Мне же в мои преклонные годы пора и отдохнуть.

Старший брат рассказал все своим братьям, но они с неодобрением отнеслись к предложению падишаха. Тогда старший брат сказал:

— Отец мне наказывал не отвергать того, что предназначено судьбой! Такова, видно, моя доля, я остаюсь.

Братья вспомнили тогда наказ отца и согласились.

Сорок дней и сорок ночей играли свадьбу, и падишах выдал свою дочь за старшего из братьев и передал ему свой трон. Распростившись с ним, братья отправились в путь.

Много ли они шли, мало ли, наконец, пришли к развилке дорог. Здесь они простились друг с другом и пошли по разным дорогам.

Пусть младший брат идет по своей дороге, а я вам расскажу о том, что приключилось со средним братом.

Долго шел средний брат и, наконец, достиг одного города. Когда он вышел на городскую площадь, то увидел, что у прибитою к степе портрета собрался народ. Он приблизился и увидел, что это портрет девушки — такой красавицы, что ни ешь, ни пей, только на нее гляди. Средний брат подошел к одному из собравшихся и спросил:

— Скажи мне, чей это портрет?

— Ты, наверно, впервые в нашем городе?

— Да, я здесь недавно.

— Это портрет дочери нашего падишаха.

— А для чего его выставили здесь?

— ля того,  чтобы выдать девушку замуж.

С первого же взгляда принц влюбился в эту девушку.

— И все же мне непонятно, — спросил он, — почему ее портрет висит здесь, разве у такой красавицы может быть недостаток в женихах?

— Нет, женихов много. Многие пехлеваны, многие принцы сватали ее. Но, увы, здесь кроется какая-то тайна. Дело в том, что ни один из женихов, который входил во дворец, чтобы сосватать ее, не вышел оттуда. Все мужчины города влюблены в эту девушку, но никто не осмеливается сватать ее.

— Я женюсь на ней, — сказал принц.

— Пожалей себя — усмехнулся его собеседник,— видно, ты добрый молодец. Оставь эту затею.

— Нет, во что бы то ни стало я женюсь на ней! — упорствовал принц.

Как его ни уговаривали, он стоял на своем. Наутро юноша отправился к падишаху и сказал:

— Да продлятся твои годы, падишах, я пришел, чтобы жениться на твоей дочери.

Падишах радушно принял его.

— Ну что ж, — сказал он, — в конце концов девушке суждено принадлежать мужчине, а мужчине — соединить свою судьбу с девушкой. Верно и то, что моя дочь не ослушается меня. Но я не хочу быть причиной ее последующих несчастий. Ты мне нравишься, но этого мало. Может статься, ты не поправишься девушке. Да и тебе самому, возможно, она не придется по душе. Ставлю тебе такое условие: оставайся на несколько дней во дворце. Визирь познакомит тебя с моей дочерью, вы с ней побеседуйте и, если понравитесь друг другу, я с радостью сыграю вам свадь­бу. — И он обратился к визирю: — Ну, как по-твоему? Правильно я рассудил?

— Да продлятся годы падишаха! Очень мудрое решение,— ответил визирь, склонив голову.

Принц был умным человеком. Он смекнул, что тут кроется какая-то тайна, ведь, по обычаю, мусульманин не показывает девушку жениху. Быть может, здесь и разгадка, почему не возвращались юноши, приходившие сватать дочь падишаха? Что же задумал хитрый шах со своим визирем?

Падишах почувствовал, что юноша догадывается о чем-то. И подмигнул визирю: дескать, озадачили гостя!

Визирь ответил понимающей улыбкой.

Принц заметил это, окончательно уверился, что они что-то задумали, но не подал виду.

Еще раз обменявшись взглядом с визирем, падишах сказал:

— Ну, ладно, добрый молодец, а теперь скажи-ка мне, хватает ли трех для девяти?

Принц понял, что его хотят испытать, и ответил:

— Да, хватает. Только не умножается.

— Почему? — спросил падишах.

— Помехой тому тридцать два, — ответил юноша.

И шах и визирь, как видно, были довольны ответом. Потом падишах сказал:

— Вижу, ты молодец с головой. Скажи мне, уменьшается по мере увеличения или увеличивается по мере уменьшения?

— Поскольку мало, постольку много, — ответил юноша. — По мере увеличения уменьшается.

— Хвала тебе, — сказал шах. — Скажи-ка, что лучше: от четырех к двум или от двух к трем?

— От четырех к двум — незрелый, — ответил юноша, — а от двух к трем — перезрелый. Лучше всего, когда две.

Шах снова посмотрел на визиря. И визирь опять многозначительно кивнул ему.

Как раз в эту минуту принесли и поставили перед ними золотую тарелку с тремя яблоками. Шах подал одно яблоко юноше, другое визирю, а третье взял себе. Тут оказалось, что у них нет ножа. Слуга быстро вышел. Ждали его, ждали, но он не вернул­ся. Шах стал сердиться. Заметив это, юноша вытащил из кармана свой нож и протянул шаху.

Это был очень красивый, дорогой, тончайшей работы нож. Падишах незаметно переглянулся с визирем, и тот кивнул.

От внимания принца это не ускользнуло. Он догадался, что против него что-то готовится, но не подал виду.

Внимательно рассмотрев нож, шах спросил у юноши:

— Скажи правду, откуда у тебя этот нож?

Нож этот изготовили для юноши по заказу его отца. Точно такие же ножи были изготовлены для его братьев. И ни у кого на свете не было больше таких ножей. Но об этом нельзя было говорить, ведь тогда стало бы известно, что он шахский сын. А юноша этого не хотел. Здесь требовалась особая осторожность. «Поскольку они хитрят, — подумал юноша,— то могут поймать меня на слове». И он спросил с беззаботной улыбкой:

— А в чем дело? Или, может, вам знаком этот нож?

— Что значит «знаком»? — в гневе вскричал падишах. — Этот нож украли из моей казны. Я давно ищу вора. А вор оказывается сам пришел в мой дом!

В это время двери отворились, и вошли два стражника.

— Отведите его в темницу! — приказал падишах. — А ты, визирь, завтра утром собери судей. Я сам буду его судить и велю повесить.

Юноша не проронил ни слова. Стражники отвели его в темницу.

Принц много размышлял в темнице. Он запомнил то выражение удовлетворения и радости на лицах шаха и визиря, которое было каждый раз, когда он отвечал на их вопросы. Сердце подсказывало ему, что его просто испытывают и надо быть твердым. Подумав так, юноша уснул.

Среди ночи он почувствовал, что его будят. Открыв глаза, он увидел, что перед ним стоит кто-то с ног до головы закутанный в покрывало. Юноша вскочил.

— Слушай и знай, о юноша! — сказал незнакомец. — Завтра шах повесит тебя. Пока не поздно, надо его убить! Ты получишь дочь шаха, станешь падишахом, и мы освободимся от этого злодея.

Голос показался юноше знакомым, но он никак не мог припомнить, где его слышал.

— Я пришел сюда жениться и отпраздновать свадьбу. А ты предлагаешь мне убить человека и устроить траур. Если бы я хотел стать шахом, то мог бы быть еще большим шахом, чем ваш. А повесить меня шах не сумеет.

— Или ты должен быть моим сообщником в убийстве шаха, — сказал незнакомец, — или я должен убить тебя, чтобы ты не выдал тайны. Решай! Пока я сосчитаю до ста, даю тебе время на раздумье.

— Мне нечего размышлять, — ответил юноша, — и убить себя я тебе не дам!

Сказав это, юноша бросился на незнакомца, схватил его за горло и прижал к стене. Левую руку он просунул под покрывало и вытащил из ножен саблю. Потом, отступив, сказал:

— Слушай! Твоя сабля у меня. Если даже тысяча палачей захочет войти, я ни одного из них не впущу сюда. Уходи-ка подобру-поздорову, пока цел!

Человек в черном кое-как выбрался наружу. Дверь тут же закрылась, и все стихло.

Сон юноши улетел, словно вспорхнувшая птица. До утра он не мог сомкнуть глаз.

Наутро пришли стражники и повели юношу к падишаху. Кроме шаха и визиря, здесь сидели несколько белобородых старцев в белых чалмах. Шея у шаха была перевязана.

Обратившись к старцам, шах сказал:

— Это тот самый юноша, о котором я говорил вам. Некоторое время назад я потерял свой нож тончайшей работы; всюду я искал его. Оказалось, что нож у этого молодца! Я хочу повесить его, чтобы в моей стране не было больше таких преступлений!

Как только шах заговорил, юноша узнал этот голос. Он догадался, что падишах и есть ночной пришелец. Горло он повязал, наверное, для того, чтобы скрыть следы от пальцев.

Принц понял, что шах хочет всего лишь испытать его и подумал про себя: «Ну, держись, будущий тесть. Я сейчас тебе задам перцу, не обрадуешься!»

В это время старейший из старцев сказал:

— Юноша, мы ревнители справедливости в нашем государстве. Мы стремимся, чтобы не было невинно осужденных. Шах обвиняет тебя. Если сумеешь доказать, что ты не крал ножа, мы не допустим, чтобы тебя повесили. Ну, смелее, докажи, если можешь, свою невиновность!

— Сначала скажите мне, пожалуйста, — сказал юноша, — вы рассматриваете только жалобу падишаха или можете рассмотреть также жалобу и на самого падишаха?

— Нашему решению подчиняется и сам падишах, — ответил старец. — А почему ты спрашиваешь об этом? Разве ты имеешь жалобу на падишаха?

— Свою жалобу я выскажу после, — сказал юноша, — сейчас скажите мне, подтверждаете ли и вы, что нож действительно принадлежит падишаху?

— Да, — ответил старец. — И мы и визирь знаем, что это нож падишаха, он его потерял.

— Я очень рад, — сказал принц, — что и вы, и визирь, и сам падишах свидетельствуете в мою пользу.

— О чем ты говоришь — спросили юношу.

— Нас было два брата, — рассказал юноша. — Отец после смерти оставил нам большое богатство. Все ценности мы распро­дали, рассчитывая на вырученные деньги открыть лавку и заняться торговлей. Мы набили хурджин монетами и отправились в путь. В один из вечеров мы подошли к воротам вашего города. Было уже темно, городские ворота были закрыты, в город нас не пустили, и нам пришлось заночевать у городской стены. С вечера я прилег, а брат охранял хурджин. В полночь он разбудил меня. Теперь он прилег, а я стал караулить. Под утро меня сморил сон. Проснулся я, услышав какой-то звук, и увидел, что около брата стоит человек, закутанный в черное, и наш хурджин с деньгами у него в руках. Я бросился на незнакомца, и схватились. Я вцепился ему в горло и начал душить. Но тут я услышал стон брата и оглянулся. Воспользовавшись моим замешательством, незнакомец убежал. Брат мой умер, деньги наши пропали. На рассвете я увидел этот самый нож, которым было перерезано горло моего брата. Наверно, когда я бросился на убийцу, тот выронил его. Он потерял также и свою саблю. Похоронив брата, я спрятал саблю, а нож положил в карман. Теперь я хожу из дома в дом и везде умышленно вынимаю его и показываю. Кто признает себя его владельцем — тот, значит, и есть убийца моего брата, укравший и наши деньги. Сейчас вы все подтвердили, что этот нож принадлежит падишаху. Кроме того, я вижу еще, что у падишаха нет сабли и что его шея перевязана. Я прошу снять повязку и осмотреть шею. Если там окажутся следы пальцев, значит, падишах — мой кровный враг. Я потребую, чтобы он ответил мне за кровь брата, а также вернул наше золото.

Все переглянулись. Падишах с радостью взглянул на визиря, и тот опять понимающе прикрыл глаза. Падишах поднялся, снял со своей головы корону и надел на голову принца. Посадив его на свое место, падишах приказал готовиться к свадьбе.

— Ну, сынок, — сказал визирь, — ты доказал, что так же умен, как и смел. Скажи мне, как ты понял вопросы падишаха и что ты отвечал ему?

— Падишах спросил меня, — ответил юноша, — обеспечивает ли мой трехмесячный труд мое девятимесячное пропитание? На это я ответил, что обеспечивает. Но только ничего не удается сберечь. Падишах спросил, почему. А я ответил, что мешают этому тридцать два зуба, то есть я все проедаю.

Далее падишах спросил меня, не ухудшается ли мое зрение с увеличением моих лет. Я ответил, что пока зрение прекрасное, но с возрастом будет ослабевать. Потом падишах спросил меня: перехожу ли с четверенок на две ноги, то есть к отрочеству, или же с двух ног на три, то есть от молодости к старости? Я ответил, что пока я на двух ногах, то есть совершенно молод.

Все одобрили сообразительного юношу, и падишах выдал свою дочь за принца. Сорок дней и сорок ночей играли свадьбу. Оставим пока их здесь и посмотрим, что приключилось с младшим братом.

Много ли он шел, мало ли, наконец, пришел в один город. Сняв комнату в караван-сарае, он немного отдохнул, потом позвал слугу и стал расспрашивать его о городе.

— Много удивительных чудес в этом городе, — сказал слуга. — Но чудо из чудес — это дочь здешнего падишаха. Она столь же умна, сколь прекрасна и обладает даже даром волшебства. Но каких только пехлеванов не предлагал ей в женихи падишах, принцесса не согласилась ни за кого выйти замуж. Она говорит! что отдаст свое сердце лишь тому, кто превзойдет ее по уму и смелости. Поэтому она построила замок, поселилась там и заколдовала себя. «Кто войдет в замок, разрушит  чары и ответит на мои вопросы, — объявила принцесса, — тот и станет моим суженым».

Выслушав все это, принц сказал:

— Я женюсь на ней.

Наутро принц явился к падишаху. Падишах радушно принял его и расспросил о его нуждах. Юноша сказал ему о своих намерениях.

— Я рад этому, — сказал падишах. — Но, клянусь аллахом, я не властен над дочерью!

— Я разрушу чары, — заверил его юноша. — Но я счел своим долгом сперва явиться к вам, ее отцу.

Принц пошел в город, расспросил жителей и разыскал мудрого старца.

— Сын мой, — сказал старец принцу, когда тот пришел к нему за советом,— для того, чтобы разрушить чары, существует одно средство. Оно заключается в том, чтобы узнать секрет колдовства у какой-нибудь из служанок принцессы, которые раз в неделю приезжают на базар за покупками. Надо подкупить одну из них и все выведать.

Юноша направился к дороге, ведущей на рынок, и нашел там одну из служанок принцессы. Немало пришлось приложить ему стараний, пока он, наконец, выведал у нее тайну.

На следующий день принц известил падишаха о том, что сегодня он расколдует его дочь.

Объявив об этом, он направился на окраину города, где жила дочь падишаха. Здесь уже собрались все жители города, которые интересовались, чем кончится дело. Юноша облачился в доспехи. Взвалив на плечи две бараньи туши, он вошел в замок. У лестницы, как и говорила служанка, лежали на привязи лев и барс. Принц бросил им, как научила его служанка, мясо — каждому по туше — и поднялся вверх.

Принц уже оказался около дверей, как вдруг перед ним опустился заколдованный меч. Но юноша тут же нажал на кнопку в стене — меч разломился и упал.

Юноша вошел в дом и увидел, что все объято ярким пламенем. Из пламени вырос дракон и бросился на юношу. Но тот, по совету служанки, схватил чудовище за горло и стал душить. Все вокруг покрылось дымом. Чары были разрушены.

Люди, стоящие на улице, жалели юношу, думая, что он погиб, как вдруг они увидели, что он вышел на балкон, а рядом с ним дочь падишаха. Поднялось такое ликование, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Дочь падишаха подошла к отцу, поцеловала руку и сказала:

— Отец мой, ты хотел выдать меня за первого встречного, а я не соглашалась. А вот теперь я, кажется, нашла кого искала. Позволь мне задать ему три вопроса. Если он сумеет ответить на них, я соглашусь быть его женой.

Падишах дал свое разрешение. Тогда девушка сказала принцу:

— Теперь удались и жди моих вопросов.

Наутро девушка прислала принцу изумруд. Он пошел на рынок, купил другой драгоценный камень и вместе с изумрудом отправил его принцессе.

На другой день девушка прислала алмаз. Принц взял два камня, положил между ними алмаз, раздробил его на мелкие кусочки и вернул назад.

На третий день девушка отправила бриллиант. Юноша купил более драгоценный бриллиант, да вдобавок еще два рубина и все это послал девушке.

Дочь падишаха объявила отцу о том, что юноша ответил на все ее вопросы. Сыграли свадьбу. А потом падишах пригласил к себе дочь и ее нареченного.

— Ну, теперь все позади, — сказал он ему. — Расскажи, как тебе удалось разрушить колдовские чары?

— Мой отец наказывал мне, если придется туго, советоваться с людьми, умудренными жизненным опытом, — ответил принц.— Я так и сделал: разыскал одного мудрого старца и, последовав его совету, смог разрушить чары.

Тогда падишах обратился к дочери:

— Ну, а теперь расскажи, какие ты задала вопросы, и что он тебе ответил:

— В первый раз я послала ему изумруд, — молвила дочь падишаха,— я, мол, для родителей так же дорога, как этот изумруд. Не тебе брать меня в жены.

— Я понял твои мысли, — сказал юноша. — Поэтому, купив драгоценный камень, отослал его обратно вместе с изумрудом. Мол, и мной родители дорожат не меньше.

— Второй раз я послала ему алмаз, — продолжала дочь падишаха,— дав ему понять, что я тверда, как алмаз, и он не сумеет выполнить мои желания.

— Я и это понял, — сказал юноша, — и потому, раздробив алмаз, вернул тебе в знак того, что если твои желания будут непомерно велики, то я смогу поступить с ними так же.

— Потом я направила ему бриллиант, — сказала дочь пади­шаха, — в знак того, что я так же красива, как этот камень.

— Я и это понял, ответил юноша. — Поэтому, купив еще более крупный бриллиант, вернул камни: мол, я тоже не дурен собой. Я добавил к ним еще два рубина, желая сказать, что было бы чудесно, если б у нас родились два красавца-сына.

Подивившись уму юноши, падишах снял свою корону и надел на его голову.

Через несколько лет братья собрались вместе и пришли к отцу.

Падишах встретил их с большими почестями. Узнав обо всем, что с ними произошло, он поцеловал сыновей в лоб и сказал:

— Я умышленно поступил тогда так, чтобы вы ушли искать свое счастье и научились сами заботиться о себе. Ибо чего стоят люди, которые всю жизнь висят на шее отца и надеются на его наследство!